Roll All Day — Интервью с Мэттом МакДаффом - 40футовая мертвая петля

«Единственный недостаток – это то, что я могу умереть»
 

19 марта при попытке покорить 40-футовую (чуть больше 12 метров) мёртвую петлю Мэтт сильно упал. Три года исследований, изучений и поисков понадобилось Мэтту, чтобы прийти к осуществлению своего плана. Целый месяц ушел на возведение этого огромного сооружения в GardenRouteTrailParkна юге Африки. Падение привело к осколочному перелому правого запястья (оно разлетелось на 10 кусочков) и правой лодыжки – на три осколка. Эта история о том, как Мэтт шел к этому трюку и как решился на него. После недели, проведенной в больнице в Южной Африке, Мэтт вернулся домой в Онтарио и продолжил восстановление. Как только он снова начал ходить, мы встретились с ним, чтобы услышать его невероятную историю. Предыдущий пост о Петле оставил у читателей множество вопросов, на которые мы постараемся дать ответ в этом интервью. Отправляйтесь же с нами в закоулки разума этого парня, человека, который захотел оставить свой след в истории МТБ.

Вопрос (В): Я знаю, что у тебя ушла уйма времени на эту затею, но когда же ты впервые задумался над созданием 40-футовой петли?


Ответ Мэтта (М): Для меня мертвая петля это неотъемлемая часть истории развития экстремального спорта. Когда-то я построил 20-футовую петлю, после того как я её опробовал, я понял, что смогу проехать и по большей петле.
 
Мэтт покоряет 20футовую петлю во время сьемок Builder.

В: И тогда ты подумал «…почему бы не сделать её вдвое больше»? 

М: Нет, ну я работал в этом направлении… Люди были слегка удивлены, когда увидели у меня на споте петлю, однако, даже когда они осмотрели и обкатали всё, что там было, петля осталась их любимой фигурой. Я всегда чувствовал себя очень естественно в петле и понял, что способен на большее, чем 20 футов. Кроме того, это привлекает людей в целом, вызывает у них интерес. Даже у людей далёких от мира МТБ это вызывает колоссальный интерес, а это многое значит для меня. 

Вообще в петле нет ничего нового, тем более в 20-футовой. Первая мертвая петля была построена и обкатана ещё в 1900 году, и она была 25 футов в высоту. Вдумайтесь, более чем сто лет назад простой парень, которого звали Диабло, осуществил то, что поразило умы людей. Это побудило меня построить нечто больше, что-то, чем бы я мог гордиться — 40-футовую петлю.

В: Когда ты впервые озвучил свою идею, тебе сказали, что ты чокнутый? 
М: Многие вообще не поверили, что я говорил это всерьез. И если быть честным, я не особо распространялся об этом, мне казалось, кто-то мог бы украсть мою идею. Но да, ты прав, мне говорили, что я сумасшедший, это и вправду немного безумно — думать о таких вещах.

 
Как ты собираешься набрать достаточно скорости для 40-футовой петли?» А я такой: «Пфффф, я просто построю 80-футовую разгонку!»

В: Можешь объяснить, почему именно Южная Африка?

М: Всё просто, есть парень по имени Роб Дормел (RobDorhmel), владелец GardenRouteTrailPark. Я встретил его, когда мыпланировалиPureDarkness2. Этот парень тот ещё безумец! Он захотел заиметь на своей земле самые большие, самые жесткие и самые безумные темы, которые только могут быть в мире МТБ. Его нисколечко не заботило, что это будет, он просто хотел самую безумную дичь. Не так-то просто найти такого человека, как этот. 80-футовая разгонка и 40-футовая петля — это много земли, много материалов, много рисков. Кроме того, мне ещё нужно было найти чуваков, которые согласились бы построить всё это. Я никогда бы не смог просто найти кого-то настолько увлеченного этим. И у меня не было достаточно денег, чтобы осуществить задуманное.
Как раз тогда взлетел PureDarknessи MonsterEnergyподкинули мне немного деньжат, чтобы я мог развивать GardenRouteTrailPark. Но даже эти средства покрывали расходы на постройку петли только наполовину. Это был мой шанс осуществить задуманное, момент, когда мне нужно вложить меньше всего своих личных средств, и я им воспользовался. На самом деле не было большой разницы, где строить. Сейчас наша земля — очень тесный мирок. Я могу взять билет на самолет и уже через пару часов колесить по родной Новой Шотландии на своей машине. На самом деле я даже не уверен, что в Канаде разрешено законом строить подобные вещи — копать так глубоко и строить такие высокие фигуры. Я уверен, что это всё быстро снесут и влепят огромный штраф.
Теперь, когда я увидел, сколько времени и сил на это ушло, я жалею, что не сделал это в Канаде. Здесь это стоило бы тех же денег, что и там, особенно учитывая моё падение и травму, к счастью, у меня хорошая страховая компания. 

 
Размер машины на фоне разгонки дает полное представление о масштабности.


В: Ты сказал, постройка петли отняла у тебя много времени, не мог бы ты выдать нам немного подробностей? 

М: Изначально планировалось, что когда мои парни приедут туда, материалы уже будут закуплены, а участок земли будет готов к постройке. Всё было бы просто и быстро, каких-то две недели, и петля готова. Но всё не задалось с самого начала, у кого-то не оказалось билетов на самолет, у кого-то сломалась машина, на складе закончились нужные нам материалы. Я приходил на склады и слышал: «Чувак, да у нас такого вообще нет и не бывает!», а для проекта такого масштаба материалов нужно было очень много. Тогда мы все осознали, что это будет намного сложнее, чем мы думали изначально. Таким образом, вместо того чтобы заниматься постройкой петли, мы начали самостоятельно производить доски и бревна для опор из деревьев, которые росли на участке, это выбило нас из графика и подняло напряжение до небес. Мы потратили много времени, чтобы сделать то, что должно было осуществиться более естественным образом, и всё это при моем весьма скудном бюджете…
В конце концов, это мой проект и моя ошибка, радует то, что я многому научился на этом опыте. Там было много мелких факторов, которые тянулись один за другим, из-за этого нам пришлось растянуть стройку на целых 4 недели. Для людей это просто «Он продлил проект на пару недель, что тут такого», но это очень серьезно, когда на весь проект выделено всего 4 недели. Исходя из этого, на моральную подготовку у меня было всего два часа вместо двух недель. Это безумие! Можно идти к этому годами или просто решиться в один момент, но сейчас, когда я оглядываюсь на тот день, когда я попробовал, я осознаю, мне действительно должно было очень повезти, чтобы всё сразу получилось. Так много неизвестного, так много возможных вариантов и так мало подготовки. Только чудо могло мне помочь. Мои шансы были примерно один на миллион. Но в тот момент это казалось вполне возможным, все остальные тоже так думали, как же это было глупо. Я и впрямь чувствовал себя не лучшим образом в этот момент, так много было поставлено на кон.
Мне кажется никто не смог бы сделать это в такой ситуации. Для этого просто нужно больше времени. Но тогда у себя в голове я уже сделал это, я проехал петлю. Это было просто шоком, когда я не смог. Может быть, где-то у себя в мыслях я допускал мизерную возможность того, что у меня не получится, но в тот момент я этого не осознавал, я думал, у меня всё выйдет. Как будто меня спросили: «Как ты собираешься набрать достаточно скорости для 40-футовой петли?» А я такой: «Пфффф, я просто построю 80-футовую разгонку!» 


Мэтт погружен в работу вместе с командой.

В: Парни сказали, что ездить можно было либо в 6 утра, либо вечером перед закатом, так ли это? 

М: Так и есть, это действительно тяжело. Днем погода совсем плохая, очень жарко и очень ветрено, кататься невозможно. За считанные секунды тебя пробивает в пот. Единственное время, когда можно кататься — это 5-6 утра, когда встает солнце. Это очень плохо для меня, очень тяжело. Чтобы кататься на этих темах, над ними нужно постоянно работать. Для этого нужно очень рано вставать, и всегда просыпаешься совсем разбитым, это тяжело.



В: Значит, ты пытался проехать петлю в 6 утра? 

М: Не совсем. Вечером перед этим мы закончили петлю очень поздно, я лег спать уже за полночь. Встать пришлось в 5 утра, была хорошая погода, и ничто не предвещало проблем. Все проснулись и были в восторге. Но когда мы собрались и пришли к петле, пошел дождь. Из-за этого мы просто сидели и ждали весь день. Дождь закончился около 3 часов дня, и к 7 всё подсохло, это значило, что остается 1-2 часа, так как темнеет там в 8. Это сложно, нужно было каждый день вставать в 5 утра, что бы что-то сделать. «Ранняя пташка ест червяка». 


В: Разве ты не мог подождать ещё день? У тебя не было выбора? 

М: Нет, никто не мог больше ждать, всем нужно было ехать в Кейптаун, чтобы попасть на свои самолеты домой, у большинства уже были билеты. Чтобы остаться ещё на день, нужно было бы рушить все свои планы. Тем более все очень долго работали, не покладая рук, и были сыты по горло этой Южной Африкой. Мы просто хотели покончить с этим все и перейти к следующему шагу. Мы исчерпали себя. Чувствовался упадок сил, тем более мой бюджет иссяк, в моих карманах буквально гулял ветер. 

 


В: У тебя была всего пара часов, чтобы настроиться на петлю, повысило ли это риск? 

М: С этой петлей риск изначально был просто огромен. Я просто опрометчиво взвалил всё это на свои плечи и уделил подготовке слишком мало времени. Конечно, делать это именно в тот день было довольно безответственно, но у меня было хорошее предчувствие. Знаешь, у меня свой подход к таким вещам, если бы я чувствовал какую-то неуверенность, я бы никогда не пошел на это. Риск был просто колоссальным, я бы не советовал кому-то идти на такое. 




В: Как ты борешься со страхом? 

М: Для того чтобы бороться со страхом, нужно сперва понять, что такое страх. Если посмотреть на саму основу страха, то можно понять, что страх — это просто мысль, мысль и ничего более. Для того чтобы понять сам страх, нужно понять насколько ваши мысли сильны, страх может целиком управлять жизнью человека. Нужно понять, что страх существует, это нормально и даже хорошо. Если бы у человека не было страхов, он бы очень быстро себя убил. Страх может основываться на опыте, на прошлых ошибках, вроде «Эй чувак, мы уже делали это, и это закончилось плохо, не делай так больше». Также вероятен страх того, что может или не может случиться в будущем. Из серии: «Хэй, ты же не знаешь, к чему это приведет! В лучшем случае все будет так же, а может быть и хуже, не делай этого». Это плохо, потому что никто не знает, как будет на самом деле, никто не может предугадать будущее. А если ты не знаешь, что будет, то зачем этого бояться? Если есть страх, сначала нужно просто осознать, что это нормальная реакция, потом нужно ухватить его суть, понять, чего ты боишься и почему. Если уделить этому достаточно времени — перестаешь бояться.
Для меня самое страшное в петле — это не доехать до низа, упасть на пике, я просто зрительно представляю, что со мной произойдет в этот момент. Именно это я осознал, когда я посмотрел на петлю и спросил себя: «Чего именно ты боишься?». У каждого свои страхи и каждый по-разному с ними борется, но когда мы их перебарываем, мы становимся сильнее. 

В: Значит, всё сводится к тому, что лучше терпеть боль, чем сожалеть о том, что не сделал что-то. Если ты не попробовал и не узнал, что может произойти, то ты будешь жалеть об этом, а если попробовал и упал, то у тебя хотя бы есть чувство удовлетворения от того, что ты попробовал? 

М: Суть в том, что страх — это просто грёбаная мысль у тебя в голове. Его нет, его не существует на самом деле, это просто эмоция. Нельзя жить настоящим и пребывать в страхе, страх это просто мысль из прошлого. Если ты живешь в страхе, ты живешь прошлым! 




В: Ты всегда добивался многого при ограниченных возможностях. Как ты думаешь, ты исчерпал свои возможности при постройке петли? Если бы у тебя было больше ресурсов, ты бы достиг большего? 

М: С одной стороны можно сказать, что это много, с другой — мало. Оглядываясь назад, я осознаю, что у меня всегда было очень много времени. У меня было мало материалов, мало денег, но очень много времени. Я мог бы инвестировать время в приобретение денег. Но так не может продолжатся до бесконечности, всегда нужно больше и больше, а живем мы не 1000 лет. В этот раз я просто взял всё, что у меня было, сфокусировался на цели и делал всё возможное, чтобы её достигнуть.
Сейчас я осознаю, что недостаточно много времени инвестировал в петлю, и возможно, это стало основной причиной падения.

В: Ты не думаешь, что опрометчиво было потратить так много времени на постройку, когда другие потратили бы это время на подготовку? 

М: Именно. Это именно то, где я прогадал. Петля отобрала много времени на постройку, но также нужно было потратить много времени на тренировки. В этот момент сказывается ограничение в ресурсах. Нереально одновременно  и готовиться, и делать петлю, пока не будет достаточно денег и человеческих ресурсов для её постройки.


Ник Кларк и Маршал в перерыве между работой.

В: Во всех проектах ты, кажется, работаешь с одними и теми же людьми. Насколько это важно для тебя — иметь одну и ту же команду? Как это влияет на работу?  

М: Это очень важно. Когда ты реализуешь такие проекты, очень важно быть окруженным добрыми и понимающими людьми, которые могут помочь с оказываемым извне давлением и помогают вообще во всём. Есть дедлайн, есть много рисков в таких проектах, так что очень важна возможность чувствовать себя хорошо в окружении этих людей, возможность положиться на них и, когда придет время, просто сфокусироваться на главной цели.

 
Льюис Ломель готов запечатлеть экшн. 

В: Можешь немного описать свою команду? 

 М: У меня есть плотник – Маршалл. На самом деле его зовут Marc-André Locat, но я зову его Маршалл. Он — ключевой персонаж в проекте, без него не было бы петли. Он очень много времени проводит за компьютером, строит планы, схемы, модели. Я не лучший строитель, когда речь идет о дереве. Я хорошо строю из глины, но когда речь заходит о дереве, я передаю всё в руки Маршалла. Он знает буквально всё о строительстве из дерева, респект ему за это! Он работает в команде с парнем по имени Гюнтер Бреинсторм (Gunter Brainstorm), тот родом из Южной Африки. Он работал на съемочной площадке. Этот парень — гений. А вместе они могут построить нечто такое, что бросит вызов гравитации, вынесет вам мозг и поднимет катание на новый уровень!
Также у меня есть медиа команда. Льюис Ломель (Louis Lhomel) мне как лучший друг, а кроме того, ещё и очень талантливый режиссер и оператор. А также Жульен Гримард (Julien Grimard)—  потрясающий фотограф, хоть он и очень далек от экстремального спорта. Он просто берет отпуск и едет фотографировать меня, это круто, когда есть такая поддержка. Вдвоем они продвигают меня в медиасфере. А ещё они отменные повара! Ребята готовят на всю команду, на 5 человек, которые целый день трудятся и строят. Также они отличные художники, а это сильно помогает при создании такого массивного сооружения, куда же без эстетики.
Ещё один мой друг Ник Кларк(Nick Clarke) очень много значит для меня. Этот парень просто путешествует со мной и помогает во всём. Он на той же волне, что и я: любит металл и носит безрукавки, не воспринимает себя слишком серьезно. Безмерно важно иметь рядом друга с таким же мировоззрением как у тебя!
Единственное, чего мне не хватало, так это толкового менеджера. Если ты безумный менеджер и читаешь это интервью, напиши мне на имейл  и станешь ещё одним звеном в моей команде. 

 


В: Трейлер начинается с того, чтобы люди отправили тебе помощь через Кикстартер. Почему ты просишь поддержку у людей вместо того чтобы привлечь спонсоров? 


М: Крутейшая вещь во всем проекте —  то, что всё делается не за счет спонсоров, а силами обычных людей, которые хотят стать частью нового безумия. Когда я выразил желание собрать деньги за счет краундфандинга, мне сказали, что это плохо, что нельзя таким образом осуществлять свой проект. Какого черта? Почему я должен их слушать, если я считаю крутым то, что можно заставить что-то работать таким образом. Это такая колоссальная поддержка, вера в проект стольких людей вливает в него столько жизненной энергии, что я чувствую себя невероятно!
Когда я смотрел на сообщения на петле, на имена этих людей, это дало мне такой нереальный заряд энергии, что я просто пошел и попробовал её проехать. Все эти люди со всего мира пожертвовали немного денег, потому что поверили в меня, это невероятно. Эти имена, эти пожелания, все они останутся на петле, пока она будет стоять, это круто. Я чувствую себя плохо, потому что я не совсем оправдал их ожидания, я хотел проехать петлю, а потом пойти дальше, сделать что-то большее, чтобы деньги, вложенные в меня, были потрачены не зря. Для меня так много значит получить поддержку всех этих людей.
Когда в тебя вкладывают спонсоры, это одно, они видят в тебе человека, который будет продавать их продукт. Получать поддержку напрямую от людей, которые верят в то, чего ты пытаешься достичь, это бесценно. К счастью, я удостоился чести почувствовать что это, когда такое количество людей действительно верит в тебя. 

 
Местный парень, который помогает в постройке 

В: Я вижу, что ты сделал это всё не в одиночку. Как будто все старались и помогали сделать тебе эту петлю.

М: Ты полностью прав. Всё время я ощущал у себя за спиной поддержку многих людей, это круто. Я не могу позволить этому остаться незаконченным. Спасибо всем, кто меня поддержал, за предоставленную возможность.



В: Ты сделал всё, что ты мог. Тебе не за что себя винить.

М: Я выложился на 110%… и я счастлив. 

 В: Ты помнишь момент, когда ты вылетел из петли? 

М: Это произошло быстрее, чем щелчок пальцами. Я заехал на эту громадину и подумал «О господи, я не могу двигаться». Тогда я этого не понял, но получил слишком большую перегрузку в тот момент. Когда я достиг верхней точки, это было похоже на взрыв, я был полностью сжат и совсем не мог контролировать байк. Дальше я помню полет, я не мог поверить в то, что произошло. К счастью, полет был достаточно длинным, чтобы можно было осознать, что случилось. Когда я понял «Ты вылетел сбоку от петли» первой мыслью было «Ты не должен был этого делать, ты сейчас умрешь», затем время замедлилось всего на какую-то долю, я запрокинул голову и увидел то место, куда я упаду, затем я понял, что это будет не лучшее ощущение в моей жизни, но я могу выжить. Я четко осознал, что у меня есть шанс выжить, хотя был такой же шанс потерять ноги или умереть. Я помню, как я увидел место, куда приземлюсь и приготовился к падению. Это как если прыгать с 40-футовой скалы в озеро, только воды там не было.  



В: То есть ты приземлился на жестко утрамбованный грунт? 


М: Да, я приземлился на заезд в петлю. Это весьма иронично, ведь мы специально утрамбовывали это место, укатывали его машинами. Этот клочок земли был самой твердой точкой, на которую я вообще мог приземлиться. Это было ужасно, я помню, когда ударялся об эту землю ногой, мелькала мысль «О черт, чувак, это очень твердая земля, очень!»
Я думаю, что если бы там была скошенная трава или просто грунт, я бы отделался максимум одной сломанной костью. А так я приземлился в самое твердое место из всех возможных. Это ужасно. После того как я перекатился и пошевелил пальцами ног, я начал кашлять кровью, как же это ужасно — чувствовать как твои легкие заполняются кровью. Это похоже на то, как будто тонешь изнутри, никогда его не забуду, я рад, что я живой.

В: Значит, у тебя была операция на лёгких?

М: Нет, мне повезло, кровотечение остановилось само собой, но чувак, это было жутко. Я много падал, много раз ломал кости, но такое было в первый раз — когда я истекал кровью изнутри. Потом меня повезли в больницу делать рентген.



В: Как скоро ты восстановишь свою руку?

М: Врачи сказали, что на это уйдет год. Но я нацелен на сентябрь, это полгода. Я много читал о специальных терапиях и делаю много всего, чтобы вернутся в строй как можно раньше, каждый раз когда я прихожу к врачу, он удивляется уровню моего прогресса, так что я надеюсь вернуться в сентябре.

В: Как это отразится на твоем катании?

М: Сейчас я не могу держаться за руль, конечно, это  повлияет, ещё как! Но я точно не могу сказать каким образом, увидим. В любом случае будет или положительный или отрицательный эффект. Может, я стану лучше как райдер, а может хуже. Это будет а ля «О черт, этот парень сошел с ума» или «Какого черта произошло с ним после падения». Так или иначе я буду продолжать делать то, что мне хочется, а вас прошу и дальше верить в меня.

В: Возможно ещё очень рано, но я всё же спрошу. Рассматриваешь ли ты возможность попробовать это сделать ещё раз? 

М: Знаешь, я не хочу жить прошлым или будущим, просто хочу жить. Но не буду врать, если кто-то даст мне возможность, с которой я смогу добиться успеха… 100% я попробую ещё, потому что я знаю, что это возможно.

В:  Нам стоит написать всё это?

М: Знаете, да хрен с ним. Если бы был каскадер или цирковой трюкач, который мог бы сделать это абсолютно безопасно — круто. Я упал с 40 футов, я сломал кость, я выжил, худшее, что может случиться – я попробую ещё раз и облажаюсь. Если мне когда-либо выпадет шанс попробовать снова, я сделаю это правильно. Я не пожалею времени, я буду тренироваться и готовиться, куда больше, чем было в этот раз. Вероятность ошибки будет чертовски мала. Если быть честным, я не хочу быть про, если у меня не будет шанса попробовать ещё раз. Я не хочу быть каким-то безымянным прорайдером, который не оказывает ни капли влияния на этот спорт. Я хочу продолжить кататься профессионально, попробовать ещё раз, быть мужиком и сделать всё так хорошо, как это только возможно. Думать о том, что может случиться, я могу стать богатым, сделав фильм об этом падении, продать фото…  Единственный недостаток – это то, что я могу умереть.

В: Вы построили самый большой дерт для PureDarkness, теперь самую большую петлю, как ты думаешь, это предел или можно сделать ещё больше или выше?

М: Единственные лимиты, которые нас ограничивают, это границы, которые мы ставим перед собой. Нет ничего невозможного, просто затраты на осуществление растут вместе с запросами. Границы возможного сейчас зависят только от того, сколько времени и сил вы готовы пожертвовать, чтобы их раздвинуть. Потому что если иметь достаточно желания, можно добиться очень многого.



В: Говоря о риске, после прошлогоднего события на Рампейдже начали активно обсуждать эту тему, как понять, в какой момент риск превышает желаемое вознаграждение? Тем более в таком проекте как твой, где финансового вознаграждения нет совсем?

М: Очень просто, когда процесс достижения перестает приносить удовольствие.
В конце концов, если это не приносит удовольствие, зачем этим заниматься? Наслаждение – то, что окупает весь риск. Просто вера в то, что что-то внутри тебя заставляет это делать…  Для простых людей это огромный риск, но он уже не такой большой, если человек подготовлен.
Для меня сделать бекфлип на 50-футовом пролете так же нормально, как простому парню поехать куда-то на машине, я этим занимаюсь, это моя работа. Таким образом, для меня это не такой уж и большой риск. Это весело, это всегда рассчитано до мелочей для меня. Как только веселье пройдет, стоит завязывать с этим, потому что падает концентрация, а если падает концентрация, возрастает возможность ошибки и серьезных последствий. Мало кто  готов к таким последствиям.

В: С момента зарождения идеи в твоей голове что было сложнее всего в реализации? Что вышло сложнее, чем ты ожидал?

М: Одновременно самое трудное, но и самое лучшее для меня — это видеть усилия моих друзей, сколько они вложили в этот проект. Это было подавляюще и унизительно, но и одновременно приносило чувство удовлетворения и желание работать ещё больше. У меня была лучшая команда из возможных.

В: Последний вопрос: что же дальше?

М: Стать сильным. Вернуться в работу, восстановить своё тело. Стать сильнее физически и духовно, сильнее, чем когда либо. Вот что дальше. А ещё очень много работать! Я сильно замотивирован на то, чтобы стать лучше. 


Оригинал интервью: www.the-rise.com/loopofdoom